Шестьдесят семь — серьезная цифра для сердечного хирурга. Знаю всего несколько имен в мире. Поэтому все время смотрю за собой. «Как?» Не вижу разницы с тем, что было двадцать и тридцать лет назад. Думаю, что работаю даже лучше. Отбросим «лучше», хватит и «не хуже». Беда в том, что никто тебе не скажет правды, да и не может. В оценке любого технического мастерства присутствует психологическая установка — как «должно быть»: плохо должно быть у молодого и неопытного и у старого — у него уже руки дрожат. Так оценивают'. Поэтому приходится искать свои критерии. Объективные и независимые, чтобы без предвзятости. Они есть: частота технических ошибок, быстрота и конечные результаты. Все в зависимости от сложности операций и тяжести больных. У нас в клинике налажен строгий учет по всем показателям. В списках операций на каждый день проставляется степень риска — от тяжести больного. Название указывает на ее сложность, длительность искусственного кровообращения — на быстроту, кровопотеря или осложнения — на ошибки. В случаях смерти заполняется специальная карточка, где детализируются ошибки участников — результат обсуждения на конференции после вскрытия. В конце года подводятся общие и персональные итоги. Они обсуждаются публично. Видите, как все четко. За исключением одного: диктатуры. Руководитель крупной хирургической клиники — всегда диктатор. Если он размазня, то и клиники нет. Единоначалие и дисциплина, — как на войне.